— Дашка, ну чего ты замолкла? Кис-кис-кис.

— Засунь свои кис-кис-кис знаешь, куда? — спросила вкрадчиво. — Если ты не понял в первый раз, то я тебя видеть не желаю. Вообще. Никогда. Сотри этот номер телефона.

— Да-а-ашка, — протянул Витя весело, и я поняла, что он изрядно пьян. — Не бузи, котеночек.

Я повесила трубку и добавила бывшего молодого человека в «черный список», надеясь, что он останется там на веки вечные.

Руки тряслись. Остро хотелось напиться — скорее нажраться, — да только в алкоголе спасения нет. Нужно с кем-нибудь пообщаться. Срочно. Катастрофически.

Раньше бы я обратилась за помощью к Шевченко, но у той в глазах прыгали влюбленные зайчики. Бесполезно. Она потеряна для мира людей.

Оставался только Измайлов. В самом деле, он может срывать меня посреди ночи, так почему я не поступлю точно так же?



Свободные, мать его, отношения.

Мне нужно встретиться. Только без алкоголя, а то мы сопьемся

Срочно? У меня занятия до восьми, а потом собирался на тренировку

ОЧЕНЬ!

Обожаю, когда ты кричишь. Я заберу тебя с остановки в 20:30.

Глава 4

Теперь я понимала Измайлова, который совсем недавно нарезал круги по квартире, ничего толком не объясняя. Меня охватило схожее чувство. Отчаяние, переходящее в панику.

Я вспоминала чужие руки и дыхание, липкое, громкое. Вспоминала поцелуи, которые не вызывали во мне ничего, кроме желания стереть с губ слюну.

Это было так давно. На первом курсе. А казалось, что вчера.

— Иванова, что происходит? — отвлек меня Стас.

— Не мешай моим паническим атакам.

— Если ты хотела чисто походить по моей квартире, я мог бы вручить тебе ключи, а сам поехать на тренировку, — вздохнул он, усаживаясь за обеденный стол и скрещивая руки на груди.

— Я тебе всё расскажу… только обещай не смеяться… мне тяжело говорить…

Измайлов напрягся и резко стал серьезным, почти невозмутимым профессором. Чайная ложечка, которую он крутил в пальцах, выписывала по воздуху кренделя, завораживая, мешая сосредоточиться.

— Как бы тебе объяснить… у меня не то, чтоб было много интимного опыта в жизни… ну, до тебя.

— Подожди… в тот первый раз ты была невинна?.. — закашлялся. — Да ладно?!

— Не совсем. Один раз у меня все-таки случился.

И я рассказала Стасу про Витю. Мальчик со старшего курса, инженер-механик, который быстренько взял в оборот наивную первокурсницу. Меня и окучивать не пришлось — я настолько заболела симпатичным блондином, что готова была ради него на всё.

Наши отношения нельзя было назвать простыми. Скорее наоборот: мы то ссорились, то мирились. Витя уходил от меня по сто раз на неделе, но потом возвращался. Называл меня страшной и тут же говорил, что я очень красивая. То держал на коротком поводке, то заявлял, что ему даром не сдалось такое чудовище.

Меня это ломало, выворачивало наизнанку. Вечные американские горки, от которых кружится голова.

А ещё он очень хотел близости, но я была не готова…

— Он тебя изнасиловал? — ужаснулся Стас.

— Н-нет, — я обняла себя руками. — Это же не насилие, когда по обоюдному согласию. Просто не хотела этого. Витя обещал бросить меня, если не дам прямо сейчас. Я разрешила ему… ну… переспать со мной, но мне не понравилось. Было больно и быстро.

Измайлов поднялся из-за стола и притянул меня к себе с такой силой, что перехватило дыхание. Аромат ментола и кофейная горечь перемешались в этом человеке. И мне вдруг захотелось плакать. Навзрыд. Кусаться и брыкаться, вытягивая наружу воспоминания.

— Он меня все-таки бросил, — хмыкнула я безрадостно, — ещё и всем дружкам рассказал, что в постели Даша Иванова бревно. Малолетняя идиотка, которая целку берегла непонятно для кого. Надо мной потом год ржали. А он закончил учебу, и всё.

— Как, говоришь, его звали? — задумался Стас.

— Евстигнеев Виктор.

— Не помню такого среди своих студентов, — покачал головой.

— Да и ладно. Что теперь с ним сделаешь? — всхлипнула. — Не знаю, глупо, наверное. Но я с тех пор секса как огня боялась. Думала, что это гадко и мерзопакостно.

— Но тебе же понравилось? — спросил, поднимая мой подбородок. — Со мной?

— С тобой иначе было. Я не расценивала это как полноценный секс. Скорее — как помутнение рассудка.

Чистая правда. Чего бояться, когда всё произошло так спонтанно? Опомниться не успела, как мы оказались друг с другом. В тот момент даже страх не успел подняться из глубин — его потеснило желание.

Измайлов взглянул на меня как-то очень странно. Долго. Подозрительно. Оценивающе. Мне даже показалось, что сейчас он скажет: «Иванова, проваливай домой вместе со своими постыдными тайнами. Отныне никаких отношений между нами не будет».

— Секс ведь разный бывает, — хмыкнул он. — Не только неприятный.

— Ты так говоришь, будто эксперт в этой отрасли.

— В том-то и дело, что до эксперта мне далековато, — Стас отстранил меня и нежно поцеловал в губы. — Но что мешает обучиться здесь и сейчас? Это ж не сопромат. Особых знаний не нужно.

Я хотела возразить, мол, тут знаний побольше надо, чем в любой науке, но Измайлов подхватил меня под пятую точку и куда-то собственнически потащил.

Оказалось, что в кровать.

Почему-то сопротивляться не хотелось, и вскоре горечь воспоминаний забылась под нежными касаниями, влажными поцелуями и тихими стонами.

Кажется, у меня появился личный антидепрессант.

В замке ворочался ключ. Долго так, упорно, нетерпеливо. Я накрыла лицо подушкой и плотнее пихнулась лицом в шею Измайлова. Тот промычал что-то и накрыл меня одеялом с головой, чтобы не брыкалась. Тепленько. Утро совсем раннее, только-только начало подниматься солнце. До первой пары еще несколько часов, можно никуда не торопиться…

Так, стоять.

Я в квартире Стаса, он тоже здесь, судя по наличию тела в кровати.

Кто тогда ломится в дверь?!

Кажется, Измайлов тоже осознал всю неоднозначность положения, потому что спустя секунду он искал по спальне трусы. Дверь хлопнула, и до нас донесся женский голос:

— Стас, встречай бабушку!

Измайлов изобразил глазами нечто среднее между «Точно» и «Твою ж мать». Не панический ужас, но состояние полнейшей обреченности. Мне почудилось, что он запихнет меня в шкаф или выбросит с четырнадцатого этажа.

— Надеюсь, это реально твоя бабушка, а не престарелая любовница? — шепотом пошутила я, в ответ получив неприличный жест от Измайлова.

Он натянул домашние штаны и футболку и, выползая в коридор, заявил:

— Не высовывайся! Я всё объясню и познакомлю вас.

Предложение, конечно, заманчивое, но когда Измайлов не появился через десять минут, меня начало захватывать нетерпение. В самом деле, ну и чего такого особенного, если его бабушка познакомится со мной сама?

Это ж ни к чему не обязывает. Парнишке не пятнадцать лет. Взрослый, умудренный опытом лоб. Имеет право спать с девушками. Да и я не худший вариант, если вдуматься.

Я оделась и выползла в коридор. Мельком глянувшись на себя в напольное зеркало, убедилась, что выгляжу сносно. Заспанная, конечно, но приличная. С виду.

Да и с пенсионерками у меня обычно складывается диалог. Это ж несложно: улыбайся им, красней, смейся над бородатыми анекдотами.

Взлохматив волосы пятерней, я придала себе вид адекватного человека, которого не застали врасплох и не заставили подниматься ни свет ни заря.

Женщина лет семидесяти пяти, но такая ухоженная и аккуратная, словно произведение искусства, обнаружилась в кухне. В брючном костюме бирюзового цвета, с нитями жемчуга в ушах и на шее, вся она выражала царственность и превосходство. Губы её были накрашены матово-красной помадой.

Она посмотрела на меня очень вдумчиво, затем обернулась к Измайлову и задала всего один вопрос:

— Это что за прошмандовка?